ПЕРВЫЕ ИНОСТРАНЦЫ НА ИЖЕВСКОМ ОРУЖЕЙНОМ ЗАВОДЕ
(Статья опубликована в журнале «Иднакар», №13, 2011 г.)
В статье изложена история появления первых иностранных технических специалистов на Ижевском оружейном заводе в начале XIX в. и их роль в становлении предприятия. Материал статьи, основанный на архивных документах, впервые рассказывает о том, какими способами осуществлялась их вербовка, описаны тяжести путешествия из центра Европы в далекий Вятский край и трудности адаптации к новому образу жизни.
Ижевский оружейный завод, организованный на базе сталеделательного завода в 1807 г., сыграл большую роль в деле создания и производства отечественного стрелкового, охотничьего и спортивного оружия. За прошедшие два века основания завод поставил российской армии миллионы ружей и винтовок различных типов. На протяжении более полувека предприятие выпускало винтовки и карабины: только за время Великой Отечественной войны их было изготовлено свыше 11 миллионов штук. Тогда же завод освоил производство вооружения для авиации, выпустив сотни тысяч пушек и пулеметов. И сейчас ижевское оружие славятся своим качеством и надежностью.
Значительную роль в становлении оружейного завода сыграли иностранные специалисты, приглашенные в Россию по инициативе А. Ф. Дерябина (1770-1820), считающегося основателем Ижевского оружейного завода. Среди иностранцев были не только оружейники, но и большое число инструментальщиков, кузнецов, токарей и других мастеровых, которые обучили немало русских рабочих. Многие иностранцы навсегда остались в России, образовав династии технической интеллигенции Ижевска. Вопросы вербовки первых иностранных специалистов и их жизнь в Ижевском заводе кратко рассматривались в литературе [1,2]. В данной статье сделана попытка более подробно разобрать это важный период в истории оружейного производства в Ижевске. Обратимся к хронологии:
Декабрь 1806 года. В Европе бушуют Наполеоновские войны. Идет подготовка к открытию оружейного производства вдали от границ России, на Ижевском сталеделательном заводе. В Петербурге заседает комиссия, рассматривающая вопрос о том, где взять квалифицированные кадры для завода. После того, как начальник Тульского оружейного завода отказался перевести 309 специалистов на Ижевский завод, было принято решение привлечь рабочую силу из за рубежа, и 20 февраля 1807 года император Александр I издал указ, согласно которому обербергауптману 4-го класса (чин, соответствовавший генерал-майору) Андрею Федоровичу Дерябину было предоставлено право самому найти необходимых людей. Дерябин в то время был главным горным управляющим ряда заводов, в том числе Камских (так собирательно назывались в то время Ижевский и Воткинский заводы). В царском указе говорилось: «…Если из находящихся в России не отыщется довольного числа таковых мастеров, то он может их выписать на том же основании из чужих земель: для какового предмета и отпустить ныне же в его распоряжение 15000 рублей» [3].
Дерябин знал, что производство оружия потребует большого числа самых разнообразных инструментов, поэтому в письме министру внутренних дел графу А. И. Васильеву [1] он обосновал необходимость построить инструментальную фабрику непосредственно при планируемом оружейном заводе. Он писал: «Когда оружейный завод не будет иметь достаточно нарядов в деле оружия, то люди будут заняты работой сей фабрики, коея предметы столь многоразличны и столь нужны в общежитии, что без малейшего сомнения завод сей будет занят с величайшей пользою для Казны и для людей. Если же нечаянно наряды в оружии увеличатся, то занятия сей фабрики остановятся и люди с оной употреблены будут к делу оружия. Кроме их имеется весьма много других существенных выгод от соединения сей фабрики с оружейным заводом». [4]
Дерябин писал, что если на привлечение иностранных мастеров для оружейного завода выделяется 15 тысяч рублей, то для инструментальной фабрики потребуется 25 тысяч рублей «потому что мастерства оной многоразличны, и каждое требует своего мастера, хотя в прочем количество людей вообще несравненно менее количества нужного для оружейного завода. Деньги сии не только не потеряны для государства, но составляют еще особенный для оного выигрыш приобретением обученных мастеров и столь полезных граждан». [4]
В письме графу А. И. Васильеву Дерябин отметил также языковые, финансовые и политические трудности, с которыми могут столкнуться иностранцы, отправляясь из Европы в далекий Вятский край. Он указал на то, что «места, откуда нужно выписывать людей, более или менее зависят от французского правительства, которое, сколь скоро узнает намерение людей отправиться в Россию, остановит их». Безусловно, в поиске опытных мастеровых для Ижевского завода большую роль сыграл владелец «находящейся близ Данцига [2]фабрики стальных изделий» Давид Гильгер, о котором Дерябину сообщил генеральный консул России в Германии статский советник Трефурт.
Несмотря на «предстоящую опасность ехать в Немецкую землю», Давид Гильгер и Август Карл Поппе, брат оружейного мастера, оставшегося в Ижевском заводе, согласились отправиться в далекую и непростую поездку. Дерябин предложил подробный план маршрута для Гильгера и Поппе в «Гановер, Саксонию, Герцогство Бергское и в Литтих»,[3] подчеркнув, что «Поппе на оружейной фабрике в Герцберге в Ганновере имеет отца, а в Суле в Саксонии дядю; Гильгер же в Герцогстве Бергском братьев и всю родню». Он также предложил порядок разрешения финансовых проблем, пояснив, что просто письмам и обещаниям «выписываемые люди не будут доверять; если же послать им деньги, то многое из них может потеряно быть безвозвратно». Дерябин подробно описал, где и когда выдавать по частям деньги мастерам на их пути в Россию.
Необходимость привлечения Гильгера к организации инструментальной фабрики в России подтвердил министр внутренних дел В. П. Кочубей. [4] В письме министру финансов графу А. И. Васильеву он писал, что Гильгер «по отменному искусству своему и знанию в делании разных стальных инструментов давно уже славится не только в тамошнем крае, но и в России, где наипаче пилы под его знаком предпочтительно употребляются, и что он, Трефурт, сведав о делаемом Гильгеру через Английского консула приглашении переселиться в Англию, старался склонить его отправиться в Россию, где он более найдет для себя выгод, а с тем вместе послужит и в пользу нашей коммерции прекращением ввоза иностранных изделий». [5] Встретившись с Гильгером, граф Кочубей согласился на его условия работы в России: жалование 2500 рублей в год и некоторую часть прибыли от продаваемых изделий инструментальной фабрики.
Приехав в Россию и переговорив с Дерябиным, Давид Гильгер представил графу В. П. Кочубею подробный план создания фабрики по изготовлению инструментов. Затем он отправился в Смоленскую губернию «осмотреть местоположение Косной фабрики Надв. Советника [5]Фатова, которая находится ныне в разстроенном положении». [5]
В феврале 1807 г. в письме к министру финансов граф В. П. Кочубей, согласившись с предложением строить отдельную инструментальную фабрику, пишет что «Гильгер, осмотрев фабрику сию, представил мне во всей подробности худое ее состояние и невыгодное местоположение, на каком она ныне построена. … хотя есть в виду некоторая возможность поправить ее недостатки, а при ней устроить и небольшое новое заведение для стальных изделий, но на одно сие потребно до 70000 руб, не касаясь издержек для Косной фабрики и на выписку мастеровых». Кочубей делает вывод, что данная фабрика перспектив не имеет, и что лучше всего Гильгера «по отличным знаниям своим и искусству полезного для общества человека» передать в ведомство Дерябина. Сопроводив это письмо пояснительной запиской Дерябина, Кочубей просит «исходатайствовать высочайшего повеления». [6]
Далее он пишет следующее.
«По всем сведениям моим Гильгер есть человек отличный и крайне жаль было бы, если бы мы не нашли способов удержать его в России, тем более, что при настоящих обстоятельствах неминуемо найдет оно удобность привлечь к нам хороших иностранных мастеровых. Я при том полагаю, что он нигде лучше употреблен быть не может, как в ведении г. Дерябина, который сколько я всегда видел, руководствуясь правилами просвещенного покровительства в рассуждении, людей достоинства имеющих, наилучше привлечь может г. Гильгера к основанию себя навсегда уже в России».
27 февраля 1807 г. император «высочайше указать соизволил означенного фабриканта Гильгера отдать в ведомство г. Дерябина». [7]
Все это завершилось подписанием с Гильгером договора на десять лет.
На поездку в Европу Гильгеру выдали 1000 рублей, часть которых он должен потратить на то, чтобы «довести А. К. Поппе до Герцберга и Сулы не требуя с него денег за проезд и почтовых лошадей, равным образом он должен отдать ему А. К. Поппе 70 семьдесят рейхсталеров [6] на проезд его из Сулы в С.Петербург. На проезд от С.Петербурга до заводов, состоящих в ведении Гна Обер бергауптмана Дерябина, получит он узаконенные прогонные деньги на три лошади и на содержание свое в продолжение сего путешествия его, до приезда на заводы каждый месяц по 250. двести пятьдесят рублей банковскими ассигнациями». [8] Предполагалось, что Гильгер и Поппе должны вернуться к концу года в Петербург.
По истечении срока контракта Гильгеру была обещана пенсия – 2500 рублей ежегодно и возможность после окончания действия контракта при его желании перейти на государственную службу с получением всех прав и чина, соответствующих служащим горных заводов.
Для успешного найма иностранных специалистов Дерябин обратился к банкирам Ралю и Роговикову с просьбой открыть для Гильгера кредит на 20 тысяч рублей и снабдить Гильгера и Поппе рекомендательными письмами в те местах, через которые они будут проезжать. Была также разработана инструкция по оплате проезда нанятых мастеров до Ижевского завода. Так, на проезд от Копенгагена до Петербурга предусматривалось 12 червонных [7] на женатого мастера с несколькими сыновьями на неделю, с одним сыном — десять, женатому без сына — восемь, холостому – пять червонных. Подобные нормы оплаты были установлены и на проезд от Петербурга через Владимир, Тихвин, Казань до Ижевского завода. [9]
По приезде на завод иностранным мастерам годовое жалование устанавливалось в зависимости от специальности: мастеровым, занимающимся изготовлением лож и замков 125 рублей, ствольным кузнецам 150 рублей. Предусматривались значительные льготы: бесплатная медицинская помощь и лекарства, как и другим заводским мастеровым, бесплатное предоставление квартиры до постройки собственных домов, бесплатные дрова для печей «за исключением работ по вырубке, перевозке». Интересен пункт, связанный с помощью бедным: «Сукно для одежды, холст, шерсть, кофе, сахар, должны быть выписаны, за которые обязываются платить сверх истинной цены в пользу бедных дать копейки».
Иностранные специалисты и их дети освобождались от военной службы, для детей предусматривалась возможность бесплатное обучение в школе с изучением немецкого и латинского языков.
Таким образом, для иностранцев в соответствии с контрактами предусматривались неплохие материальные условия, и поэтому многие специалисты охотно соглашались ехать в далекий Ижевский завод.
6 марта 1807 г. в Санкт-Петербурге Дерябин заключил на два года договор со скульптором Карлом Адамом Постом из г. Меца о его работе в России, и уже 14 марта Пост прибыл в Ижевский завод. [10]
Согласно договора «… Карл Пост обязывается вступить в службу на основании сего контракта и отправиться на те заводы, из числа управляемых его превосходительством г. оберберггауптманом Дерябиным, куда он ему назначит. Должность его будет состоять в том, чтобы резать всякого рода вещи и украшения на дереве для употребления их в том виде, как они вырезаны к убранству домов, мебелей и прочего, равно и для отливки по вырезанным моделям разных вещей из чугуна, меди и бронзы; отлитые вещи чеканить и обделывать в совершенстве, как способности его позволят. … обязывается Пост обучать данных ему учеников в таком числе, как удобность позволит, обстоятельства потребуют и г. оберберггауптман Дерябин найдет нужным».
Дерябин обязался платить Посту «на счет заводов 1200 руб. банковскими ассигнациями» годового жалования с «вычетом двух с половиной процентов на содержание госпиталей, лекарств и лекарей, на проезд до места на 3 лошади прогонные деньги,[8] на покупку повозки и другие дорожные издержки 250 руб.» с вычетом из годового жалованья.
На заводе, куда Дерябин должен определить Поста ему полагалась «… безденежно квартира, сообразная местным обстоятельствам и его состоянию, а в случае, если он вознамерится выстроить собственный дом, отведено будет ему способное место, так как и дано будет позволение вырубить для того в казенных лесах нужное число бревен безденежно на основании предписаний и постановлений, существующих для прочих горных чиновников и служителей». Аналогичные договоры заключались и с другими иностранцами.
Предполагалось продление действия договора. В этом случае «… судя по успеху и искусству Поста в работе, также по успехам его учеников обещается ему прибавка жалованья или награждение за учеников».
Представителем Дерябина в Петербурге был назначен коллежский асессор [9] Александр Константинович Кокшаров, в обязанности которого входило встречать иностранцев, отправленных из Копенгагена и других мест, находить подрядчиков для осуществления их дальнейшего проезда до завода. Он также должен был отчитываться перед Дерябиным о расходах и оплачивать его заказы через банкиров Раля и Роговикова, находящихся в Копенгагене.
Из обширной переписки Кокшарова с Дерябиным можно отметить, что многое в этой сложной и ответственной работе по найму иностранных мастеров заранее не было предусмотрено. Даже к июню 1807 г. Кокшаров в Петербурге не имел достаточно средств и полномочий и не был готов к приему и дальнейшей отправке иностранцев на завод. Он писал Дерябину, что прибывшие первые шесть человек шведы и датчане плохо знают немецкий язык и совсем не знают русский. Кокшаров вынужден был предоставить им квартиру, но в дальнейшем этого делать без приказания Дерябина не желает. Сами иностранцы оказались в совершено чужом для них мире и, по письму Кокшарова, «с ними уж много хлопот; ибо они так глупы и беспокойны, что особливое потребно искусство с ними поладить». [11]
Кокшарову было поручено найти человека, знающего немецкий и русский языки, который бы сопровождал иностранцев в поездке из Петербурга в Ижевский завод. Было также решено разослать письма Ярославскому, Нижегородскому и Казанскому гражданским губернаторам [10] об оказании помощи иностранцам и сопровождающим их людям в случае необходимости.
В мае Кокшаров нашел человека, способного сопровождать иностранцев на их пути в Ижевский завод. Это был Андрей Густаф Экгольм, который «по знанию им Шведского, Датского, Немецкого и отчасти Российского языка» подходил для этой миссии, и 4 июня с ним был заключен договор.
В начале июня 1807 г. в Россию прибыла первая партия завербованных Гильгером специалистов, а 20 июня комендант Кронштадта фон Крибген сделал запись в книге учета о прибытии «из Копенгагена на судне Эльса Мария с шкипером Петерсоном» девяти иностранцев «с дочерью из них одной». В документах они названы по-разному, и «ружейного дела подмастерья», и «ружейные работники». Вот имена [11]этих первых иностранцев, решившиеся на переезд в далекую незнакомую страну:
Людвиг Делькомуне с женой Катериной и сыном Осипом, Петер Гальберг с женой Сарой и дочерью Каролиной, Иоган Якоб Штубе с дочерью, Яков Келлер, Давыд Петерсен, Петр Расмусен, Тобиас Свенсен Мейснер, Скенинг Иензен Линквист, Ной Якет, Мош Петр Диктон, Генрих Расмусен, Свен Иензен, Нильс Флорин, Ламберт Якерт, Дидрих Расмусен, Элиас Расмусен, Карл Норберг. [12]
А в Ижевском заводе 10 июня 1807 года состоялся молебен по случаю открытия конторы оружейного завода, и в том же месяце прибыли еще шесть иностранцев. В октябре майор Лебедев, представляющий интересы Ижевского оружейного завода в Казани, послал в Ижевскую оружейную контору «… список о прибывшей в Казань и отправленной на ижевский завод партии иностранных мастеров, всего 52 чел. мужского пола, из которых половина уже прибыла на завод». [13]
Для отправки иностранных специалистов в долгий путь на завод Кокшаров нашел подрядчика Василия Александровича Калашникова и заключил с ним контракт. Калашников обязался доставить иностранцев «до города Казани водяною коммуникацией, а где нет судоходства, тут сухопутно на собственном моем коште [12] во всей возможной исправности и скорости». [14] Он также обязался «чтобы лодки или суда были новые, прочные и пространные, с крепкою крышею, дабы ни в каком случае сим людям беспокойства не было».
Однако, были и непредвиденные хлопоты. Двое из иностранцев, Андреас Лангстрем и Петер Гансен объявили Кокшарову «за 3 дни перед отъездом отсюда прочих товарищей своих, что они ни под каким видом без 500 рублей годового жалованья далее не поедут». По этому поводу Кокшаров обратился к «Генералу от Инфантерии, Сенатору Министру военных сухопутных сил, Главнокомандующему в Санктпетербурге и Кавалеру [13]Сергею Козмичу Вязмитинову» с донесением о поведении иностранца Лангстрема, который «во время нахождения своего здесь, вел себя весьма ослушно, с товарищами своими имел частые раздоры, подговаривая их к таковым же поступкам». Ссылаясь на обязательства Лангстрема работать на заводе, Кокшаров просил доставить этого иностранца «к предназначенному месту». Он также доложил в своем рапорте Дерябину о том, что он не мог оставить в Петербурге этих иностранцев и передал их полиции, «которая по сношению со мною, конечно, не замедлит препроводить их обыкновенным порядком до означенных заводов». [15]
Вскоре в сопровождении полицейского эти оба иностранца были отправлены на завод. Казне такая непредвиденная операция обошлась в немалую сумму, поскольку путь от Петербурга до Ижевского завода занимал в то время не менее двух недель. Было выдано «на платеж прогонов на 2 пары лошадей до ижевского завода на 1882 версты [14] 187 рублей 37 копеек и на 1 пару лошадей для обратного проезда полицейского служителя до СтПетербурга» еще половину этой суммы. «Непослушных» иностранцев также снабдили деньгами, при этом Лангстрему на проезд до Владимира на семь дней выдали по три рубля на день, а Гансену по четыре рубля, очевидно учтя его меньшую вину. От Владимира до Ижевского завода они получили на остальные семь дней, соответственно, по два рубля и по два рубля восемьдесят копеек. В июле и августе из Гельсингера (или Хельсингёра, города на северо-восточном побережье датского острова Зеландия) прибыли еще две партии иностранных мастеровых. В первой партии было 28 мастеровых, одиннадцать из них приехали с женами, всего при иностранцах было 8 сыновей и 9 дочерей. На дорогу до завода им выдали деньги с учетом жен и сыновей. Интересно, что на дочерей никаких денег иностранцам не выдавали. Доставить первую партию иностранных мастеров до Казани обязался «купецкой сын Иван Никитин Мишуков». Сопровождал их уроженец Саксонии Христиан Соломон Дович, которому на это долгое путешествие 29 августа был выдан «прочетный открытый лист, … чтобы благоволено было по тракту до Камских заводов, объявителю сего Довичу с вышеупомянутыми иностранными мастерами чинить свободный до того места пропуск и в потребных случаях оказывать ему всякое законное пособие». [15] [16]
Аналогичный документ был дан бывшему чиновнику Сестрорецкого завода Федору Нейбергу, сопровождавшему вторую партию иностранных специалистов. Эта группа состояла из 12 мастеровых, двое были с женами, один взял с собой троих детей.
С каждой партией иностранцев все больше приезжало семейных. Например, среди мастеров, прибывших в Ижевский завод в начале 1808 г. находилось 17 мастеров, и 32 человека — их жены и дети.
Путешествие иностранцев в далекий Вятский край было для них нелёгким испытанием. Отсутствие хороших дорог, зависимость от погоды, возможность ограбления, поскольку иностранцы часто имели вещи, которые для русских были в диковинку — все это приводило к дополнительным расходам, а иногда к длительным задержкам в пути. Добираться до Ижевского завода приходилось не меньше месяца, как водным путем, так и по суше. Иногда попадались и недобросовестные перевозчики. Так, при отправке одной из партий иностранцев из Петербурга Кокшаров заключил договор с московским купцом Максимовым о том, что тот доставит их до Казани «не дальше 32 дней». Но Максимов, вопреки договору, «с самого места» нанял вместо себя крестьянина Федора Антифьева. В результате иностранцы прибыли, в Казань 24 декабря, на 22 дня позже срока по договору, «оттого и произошло на содержание их лишнего расходу 17 рублей». [17] Кроме того, в дороге иностранцы лишились ряда своих вещей на сумму 36 рублей. Казанский комиссионер майор Лебедев обратился в полицию с просьбой взыскать с извозчиков эти суммы, но ему было рекомендовано решать это вопрос с купцом Максимовым, как подписавшим контракт на доставку иностранцев. В конце концов, по решению в Петербурге с Максимова удержали положенную сумму, а иностранцам выдали деньги за их утраченные вещи.
Надо отметить, что чиновники, непосредственно имевшие дело с иностранными мастерами как во время их переезда на завод, так и на самом заводе, не имели четко прописанных полномочий и вынуждены по любым, часто мелким организационным и финансовым вопросам, обращаться через Кокшарова к Дерябину. Поскольку постоянно возникали непредвиденные расходы, Дерябин получал десятки писем о необходимости выделения дополнительных сумм, и по каждому вопросу приходилось обращаться к министру финансов, государственному казначею и банкирам. На эту переписку уходили недели, а в случае переписки между заводом и Петербургом даже месяцы, что отражалось на сроках прибытия иностранных мастеров на завод.
Много хлопот доставляла и смерть иностранцев, как в пути, так и в заводе. В архиве сохранился список иностранцев, умерших в ноябре и декабре 1807 г., который Ижевская оружейная контора представила Дерябину: Йоган Норгрен, Андреас Ланстрем, Карл Норберг, Скейн Линдквист, Андреас Бетсен и Андреас Яксен. Правда позднее управитель Ижевского завода сообщил Дерябину, что в письме допущена ошибка, умер не Йоган Норгрен, а его жена. [18] В феврале следующего года Андреас Форенбу и Йоган Гобер, находясь по болезни в госпитале, «Божиею волею померли, о чем Контора для сведения вашему Превосходительству почтеннейшее доносит». В рапорте Дерябину в феврале 1808 г. Кокшаров сообщал, что «оставленный здесь <в Петербурге > за болезнью иностранец оружейник Гаврила Лунгстрен, быв помещен для излечения в Гошпиталь здешнего воспитательного дома, 9-го минувшего Генваря помер».
Поскольку у некоторых умерших мастеров в Ижевском заводе остались жены и дети, потеря кормильца создавала для них большие материальные трудности, а для заводской казны дополнительные расходы.
Между тем, число иностранных мастеров, присылаемых Гильгером, продолжало увеличиваться. В связи с военными действиями наполеоновской армии в Европе изменился и их маршрут приезда в Россию. В сентябре 1807 г. Кокшаров доносил Дерябину, что «по причине теперешних политических и встречаемых от того затруднений в беспрепятственном плавании по Балтийскому морю», Гильгер решил нанятых в Данциге и Шлезии [16] мастеровых отправить в Россию «сухим путем» в Ригу и Гродно. [20]
Снова начинается переписка с Дерябиным о выделении денег — с рижским и гродненским губернаторами, с казанским комиссионером Лебедевым, поиск сопровождающих и подрядчиков. 25 октября Кокшаров сообщил в Казань Лебедеву, что иностранцы, которых с учетом семей насчитывается 160 человек, разделены на три партии, их маршрут будет проходить через Москву, и «с вероятностью можно заключить, что 1-я партия прибудет в Казань около 8-го, вторая около 13-го и 3-я около 25-го чисел будущего ноября месяца». [21]
В это время из Ижевского завода в Казань прибыл штабс-капитан Ершов, который доставил Лебедеву 5000 рублей, необходимых для отправки иностранцев далее на завод.
В Ижевском заводе и так существовала острая проблема с жильем, а с приездом большого числа иностранцев, несмотря на отправленное заранее указание Дерябина о «немедленном приготовлении квартир», жилищ для всех предоставить не могли, поскольку в этих партиях было много семейных. Так, с Йоганом Ибахом прибыли жена, четверо детей и жена ранее приехавшего Карла Ибаха, а с Людвигом Юнгом приехала жена и трое сыновей. Некоторые иностранцы привезли с собой кроме жен и детей своих родителей, тещ, своячениц и других родственников. [22] Кроме иностранцев, приезжало много чиновников и других специалистов, обслуживающих основные мастерские завода, и им также надо было подыскивать жилье.
В ноябре 1808 г. полицмейстер Ижевского завода сообщил Дерябину о возникших трудностях с жильем, что во вновь выстроенных домах нет печей по причине отсутствия кирпича, нет стекол в окнах, мастера, которые могли бы этим заниматься, «все заняты казенной работою». Владельцы этих домов «по бедности своей отделать тех покоев не в состоянии». Полицмейстер сообщал также о том, что «находящиеся при должностях, равно и вновь приезжающие чиновники в таковых квартирах претерпевают крайний недостаток и проживают в ветхих избах вообще с хозяевами, а другие в таких покоях, где не имеется печей, через что с семействами своими терпят великое беспокойство». Он просил Дерябина разрешить закончить работы в недостроенных домах за счет завода, учитывая, что «Управа сия за размещением прибывших сюда в завод с Вотки [17] двухсот мастеровых на квартиры, должна уже будет вышеупомянутых иностранцев поставить не иначе как в те же самые квартиры обще с хозяевами и с прочими квартирующими у них мастеровыми, отчего и выйдет великое утеснение». [23]
Из трех партий иностранцев, отправленных через Москву в Казань, четверо заболели, и их оставили до выздоровления в лазарете в Калуге. Один из заболевших, Каспер Оверготте, 12 ноября скончался, а его брат Энгельберт «отправлен в новом проходившем через Калугу, транспорте». В Калуге остались до выздоровления Иван Роленбекс, его жена, трое детей и свояченица. [24]
Что касается оружейника Карла Поппе, то 22 сентября 1808 г. он прибыл в Петербург из своей европейской командировки, но заболел. В рапорте Дерябину Кокшаров сообщил, что Поппе «по причине жестокой в груди боли продолжить путь свой на Ижевский оружейный завод теперь не в силах и остается здесь до выздоровления». [25]
Карл Поппе, как специалист-оружейник, нужен был на заводе, и Дерябин в личном письме к нему писал, что желал бы «видеть вас на заводе, сколько возможно быстрее; по сему и прошу, получив облегчение от болезни, поспешить приездом своим». Дерябин просил Поппе подробно написать, сколько и откуда было приглашено мастеров для оружейного завода и для инструментальной фабрики, сколько выдано денег и отправлены ли мастера в Россию. [26]
В это же время Дерябин направил письмо Давиду Гильгеру, в котором выразил недовольство медленным подбором иностранных мастеров и отсутствием сведений о выданных мастерам денег. «Письмо Ваше от 16/28 Августа из Данцига я получил 4-го сего Ноября и спешу ответствовать Вам прискорбно для меня, что исполнение возложенного на Вас поручения идет так медленно», — пишет Дерябин. Далее он высказал недоумение по поводу того, что в списке, «приложенным при письме Вашем, я не вижу ни одного мастера для оружейного завода, что было главнейшею просьбой Вашего путешествия в Германию. Сколь ни нужны для России инструментальные мастера, но оружейники еще необходимее для новоучреждаемого завода; и потому прошу Вас обратить на сей предмет особенное Ваше внимание и употребить все старание приискать назначенное число оружейных мастеров. Сверх того Вы оказали бы величайшую пользу заводу оружейному, если бы приискали сверх того хотя двух таких мастеров, кои знают во всем пространстве и совершенно дело белого [18] и огнестрельного оружия так, чтобы могли они управлять оружейными мастерскими и быть на заводе главными мастерами. Таким двум мастерам я охотно соглашаюсь назначить жалование в год по 1500 рублей. Но они сверх искусства в деле оружия и в управлении ремеслами, должны иметь добрые душевные качества».[27]
Дерябин также просил Гильгера как можно подробнее сообщить, на каких условиях каждый человек был нанят для работы в России и сколько кому выдано денег, завершить возложенное на него поручение и вернуться на завод, где «его присутствие весьма нужно».
Период с конца 1808 характерен возросшим объемом переписки, которая охватила не только основных исполнителей доставки иностранных мастеров на Ижевский завод, но и новые инстанции: Литовско-Гродненскую и Вятскую казенные палаты, губернаторов ряда губерний, где проезжали иностранцы. В большинстве случаев чиновники на местах, имели недостаточно полномочий и не могли распоряжаться финансами. Расширившаяся география переписки приводила к большим задержкам в принятии решений. Часто, как только принималось решение о выделении денег, оказывалось, что их недостаточно и надо просить новую сумму. Так, когда Гильгер направил нанятых мастеров через Гродно, потребовалось указание Государственного Казначея Ф. А. Голубцова местному губернатору о выдаче «на путевые и кормовые издержки всего три тысячи четыреста рублей ассигнациями из сумм Остаточному Казначейству принадлежащих». Голубцов предписал Вятской Казенной Палате, чтобы она удержала эту сумму с «из числа ассигнованных к отпуску в 1809-м году на Ижевский оружейный завод денег и причислила оные к суммам Санктпетербургскому Остаточному Казначейству принадлежащих». [28] Часть иностранных мастеров прибывала на инструментальную фабрику Воткинского завода, являющуюся отделением оружейного завода. По этой причине в переписку по вопросам финансирования доставки и содержания иностранцев приходилось дополнительно вовлекать уездное казначейство и контору Воткинского завода. Вся эта переписка ввиду больших расстояний приводила к длительным задержкам, как в отпуске денег, так и в доставке иностранцев на завод.
13 января 1808 г. военным министром был назначен Алексей Андреевич Аракчеев (1769-1834). Энциклопедия Брокгауза и Эфрона характеризует его так: «При недюжинном уме и бескорыстии он умел помнить и добро, когда-либо кем ему сделанное. Кроме угождения воле монаршей и исполнения требований службы, он ничем не стеснялся. Суровость его нередко вырождалась в жестокость, и время его почти безграничного владычества (последние годы, первой четверти нашего века) было своего рода террором, так как все трепетали перед ним. Вообще, память по себе он оставил недобрую, хотя любил строгий порядок и был расчетлив». Будучи военным министром всего два года, он сделал много полезного в области модернизации военной промышленности, создал Артиллерийский комитет, при нем начали издавать «Артиллерийский журнал». Но для Ижевских заводов, а особенно для иностранцев, эти два года принесли много плохого: практически закрылось перспективное инструментальное производство, на полвека были запрещены частные мастерские, созданные по инициативе Дерябина и поставлявшие на завод детали ружей. Не продлялись контакты с иностранцами, которые, не получая жалованье, стали бедствовать. Часть из них были вынуждены уехать на родину. Дерябин был отстранен от руководства заводом, его сменил ставленник Аракчеева Вильгельм Яковлевич Шейдеман (1764-182?), выходец из Гамбурга, развернувший борьбу с начинаниями Дерябина. Травил он и главного архитектора завода Семена Емельяновича Дудина (1779-1825).
Автограф первого архитектора Ижевского завода Семена Емельяновича Дудина (1779-1825) , автора заводского корпуса и арсенала — выдающихся произведений промышленной архитектуры.
28 октября 1808 г. Ижевские оружейный и железоковательный заводы были переданы из Горного департамента в Военное министерство, а в хозяйственной деятельности стали подчиняться Артиллерийской экспедиции. В это время у многих иностранцев кончились сроки контрактов, они испытывали материальные трудности, а вопрос о их продлении никто не мог решить, поскольку новый начальник Шейдеман еще не прибыл на завод. О возникшей ситуации в письме в Артиллерийскую Экспедицию Государственной военной коллегии Дерябин, уже отстраненный от руководства заводом, писал:
«Сроки контрактам, заключенным с оружейниками для производства работ на оружейном заводе и для обучения русских делу оружия, большею частью кончились, и они подали уже в контору оружейного завода объявление в той силе, что продолжать служить на заводе не намерены. Зная прямую необходимость в сих людях для прочно благосостояния оружейного завода и имея в виду желание г. Министра Военных сухопутных употребить все возможные меры удержать их при заводе до мая сего года, в том мнении, что новый начальник будет иметь возможность представлением наилучших выгод убедить их на завод, то я поставил себе в обязанность оное обстоятельство благовременно довести до сведения сей экспедиции». [29]
Вопрос о продлении контрактов с иностранцами и о не выплате им жалованья возникал неоднократно. Конторы Ижевского и Воткинского заводов и их начальники не решались брать на себя смелость продлять контракты и устанавливать жалование иностранным мастерам. Не решался сделать это и сам Дерябин без рекомендаций от Гильгера, который, несмотря на неоднократные просьбы Дерябина выслать списки нанятых мастеров с указанием, на какие сроки и сколько им выдано денег, таких отчётов долго не предоставлял. А в результате страдали иностранцы. Так, в марте 1809 г. иностранец Булашевский лично обратился к Дерябину с просьбой решить его вопрос, поскольку на заводе никто помочь ему не может. Булашевский писал, что почти целый год лишен работы и жалованья, хотя первым на заводе занимался столярным делом, обучил этому делу восемь человек. Кроме этого он в течение четырех месяцев вынужден был потратить 50 рублей на то, чтобы нанимать лошадей, поскольку ему приходилось надзирать за пильщиками и плотниками, что было связано с ежедневными разъездами. [30]
Весной 1809 г. из Европы возвратился фабрикант Гильгер. Он представил отчет Министру финансов Ф. А. Голубцову, назначенному на этот пост после смерти А. В. Васильева. Голубцов доложил о результатах работы Гильгера за границей императору Александру I, который 19 мая 1809 г. издал указ о поощрении фабриканта. В указе говорилось: «Во уважение заслуг Фабриканта Гильгера и тех личных опасностей, которым подвергался он, жертвуя не только будущим спокойствием, но и самою жизнью, при вызове из чужих краев ста тридцати четырех человек мастеровых с их семействами, присланных для Камско-Ижевского оружейного завода и для фабрики железных и стальных изделий, Всемилостивейше обращая отныне ему Гильгеру в пенсион [19] получаемое им жалованье по две тысячи по пяти сот рублей в год, повелеваю производить оный из Государственного Казначейства».
Через год число иностранцев достигло 150 человек. В это время производством оружия было занято 24 иностранных мастера и 48 подмастерьев, при них было русских учеников 202 человека, а 34 русских мастера имели 49 учеников. Еще ранее Дерябин лично пригласил 17 человек, включая известного специалиста Фридриха Поппе (177?-182?), который впоследствии стал главным оружейным мастером завода.
Кроме оружейников и инструментальщиков из Швеции, Дании, Германии на заводе работали также специалисты, предки которых ранее осели в России: Александр Александрович Цедельман (1777-??), выходец из небогатых дворян Лифляндской губернии,[20]и генерал-майор Ермолай Ермолаевич Грен (1770-1828).
Цедельман окончил первый кадетский корпус, служил в армии, некоторое время до приезда в Ижевский завод занимал должность губернского секретаря в Санкт-Петербургской удельной экспедиции. В 1804 г. он был зачислен в штат Ижевского завода.
Как образованного человека, владеющего немецким и французским языком, в 1807 году его назначают казначеем при Ижевском заводе, а также библиотекарем, управляющим заводской школой и переводчиком с иностранных языков.
В конце 1807 года Цедельман, был произведён в титулярные советники, [21] его характеризуют как добросовестного работника: «… по службе ведёт себя усердно и ревностно, пьянство и игры не терпит, имеет здравые способности ума, хорош в хозяйстве».
В 1819 года за отличную службу награждён золотыми нашивками на мундир, через три года произведён в надворные советники. Во время посещения Ижевского завода императором Александром I в октябре 1824 года его рекомендуют ординарцем государя. Император высоко оценил работу завода. Инспектор оружейных заводов генерал-майор Е. Е. Штаден в письме инспектору Ижевских заводов Е. Е. Грену от 7 апреля 1825 года сообщил, что «Государь император по представлению Вашему всемилостивейшее пожаловать соизволил: шестнадцати чиновникам Ижевского завода за отлично-усердную их службу разные награждения …». Смотрителю арсенала и заводской школы надворному советнику Цеддельману был пожалован орден Святой Анны третьей степени [31].
В 1825 году Цедельман становится смотрителем работ по всему железоковательному заводу. Будучи человеком высокой культуры и понимая ее значение для людей, Цедельман организовал на заводе первый любительский театр.
Много сделал для Ижевского завода Ермолай Ермолаевич Грен. До приезда в Ижевский завод он работал в интендантстве Петербурга, но испытывал всяческие препятствия и унижения со стороны Аракчеева. Только когда 20 января 1810 г. Военным министром стал известный военачальник, будущий герой войны с Наполеоном Барклай де-Толли, ум и порядочность Грена были оценены. 28 октября 1810 г. Грена назначили инспектором Ижевского завода, где он сделал много для облегчения жизни работников завода, боролся с последствиями реформ Аракчеева, разоблачал казнокрадство Шейдемана. При новом военном министре была создана комиссия, Шейдемана обвинили в медленном строительстве завода, вскрылись факты воровства и, в конце концов, он был надолго отправлен в тюрьму.
Среди иностранных мастеров-оружейников первой волны особым талантом выделялись Филипп Антон Эрнст Боде (1779-1841) и его брат Вильгельм Боде (1763-1851?). Филипп, работая в Ижевском заводе с самого начала оружейного производства, изготавливал первые ружья, учил мастерству русских рабочих, а в 1820 г. стал главным оружейным мастером завода. Братья первыми на Ижевском заводе стали делать охотничьи ружья. Качество изготовления и гравировка были настолько высокими, что 4 октября 1824 года генерал-майор Грен преподнес императору Александру I во время посещения им Ижевского завода два ружья и два пистолета, изготовленные Филиппом Боде.
Многие иностранцы, успешно обучавшие русских рабочих, пожелали продлить контракты. Среди них штыковой отдельщик мастер Дитрих Расмусен, от которого «завод получил немалую пользу». [4] Он подготовил 23 задельщика и двух подмастерьев. Немало сделала семья Шлиттеров. Мастер Орнаульд Шлиттер обучал русских кузнечному делу, его сын Готлиб готовил замочных отдельщиков.
Другими выдающимися мастерами были Христиан Шиотц и Фридрих Плате. В 1838 году они построили куранты на заводской башне. Механик Плате создал целый ряд новых машин для производства ружей, включая станок для прокатки пластинок, из которых изготавливали стволы
Талантливыми мастерами своего дела были отдельщик Густав Бейне, резчики В. Гольдефанг, И. Калмер и другие.
Благодаря усилиям русских и иностранных мастеров к маю 1808 г. было заварено, высверлено и выточено 4418 ружейных и 226 пистолетных стволов, и сотни деталей оружия, необходимых для последующей сборки. [32] С момента открытия завода в 1807 г. и до конца 1812 г., в разгар войны с Наполеоном, здесь изготовили 8588 ружей и 2737 тесаков [22]. [33] Конечно же, указанное количество оружия было ничтожно в масштабах общего числа стволов, находившихся в то время в войсках и арсеналах России. Однако эти 5 лет нужны были Ижевскому заводу для подготовки отечественных рабочих и инженерных кадров, которые учились ремеслу «с рук» у иностранных специалистов: иной системы профессионального образования для оружейников тогда просто не существовало. В условиях военной угрозы и интервенции руководство России не считалось с затратами для того, чтобы перебазировать оружейное производство вглубь страны.
Иностранцы продолжали учить нас вплоть до середины ХХ века, и надобность в них отпала лишь после того, как в полную силу заработали Ижевский Индустриальный техникум, Ижевский Механический институт (ныне ИжГТУ) и многие профессионально-технические училища. Таким образом, выявленный по архивным данным количественный и качественный состав иностранных специалистов позволяет утверждать, что их участие было во многом решающим в становлении Ижевского оружейного и сталеделательного производства, что именно они создали определённую «техническую цивилизацию» нашего города-завода.
Вид на Ижевский оружейный и сталеделательный завод с высокого левого берега пруда. Открытка начала ХХ века из коллекции автора.
Текст на открытке: «1. Ижевский завод. Вид с нагорной части Казенного Ижевского Оружейного и сталеделательного завода Артиллерийского ведомства. Завод вырабатывает военные винтовки, шрапнели, ствольные и коробочные болванки для всех казенных заводов; высшего качества инструментальную сталь для тех же заводов и арсеналов. Ежедневно выходит на работу 8-9 т. человек. Во время усиленных нарядов – рабочих свыше 15,000 человек. Народонаселение местности 45,000 человек. Один из лучших в России оружейных заводов. Во время перевооружения армии завод выкидывал от 700 до 1000 винтовок в день».
Источники
[1] Шумилов Е. Ф. Два века «Ижмаша»: Истоки. Лидеры. Технологии. Конструкции. Династии. Культура. Быт. Том первый. Город оружейников. 1807-1917. Ижевск: Издательский дом «Удмуртский университет», 2002.
[2] Родионов Н.А. История оружейного производства в Удмуртии (XIX — XX вв.). Ижевск, УИИЯЛ УрО РАН, 2009.
[3] Полное Собрание Законов Российской Империи, т. 29, Ст. 22.464.
[4] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 2-6.
[5] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 7.
[6] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 8.
[7] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 9.
[8] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 24-28об.
[9] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 47-48об.
[10] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 10, л. 3-6.
[11] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 56.
[12] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 120, 124-128.
[13] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 16, л. 1-2об.
[14] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 110-111.
[15] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 117-118.
[16] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 149.
[17] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 175.
[18] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 184, 188.
[19] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 189.
[20] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 193-195об.
[21] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 225.
[22] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 200-201.
[23] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 202-203об.
[24] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 247.
[25] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 206.
[26] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 208об-209.
[27] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 216-218.
[28] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 251-251об.
[29] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 266-267.
[30] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 12, л. 359-360.
[31] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 102, л. 19-22об.
[32] ЦГА УР, ф. 4, оп. 1, д. 17, л. 151-151об.
[33] Соловьев А. М.. В память Столетнего юбилея основания Ижевского оружейного завода.1807 г. 10 июня –1907 г. 10 июня. Исторический очерк. 1907.
[1] Васильев Алексей Иванович (1742—1807) был первым министром финансов России в 1802-07 гг. Много сделал в области российского финансового управления и ревизии государственного счетоводства.
[2] Данциг – с 1945 года польский город Гданьск.
[3] Сула – старое название города Зуля. Герцогство Бергское – некогда самостоятельное герцогство на территории Пруссии. С 1806 по 1808 гг. находилось под властью Франции. Литтих (Люттих) – немецкое название г. Льежа. И Зуль и Льеж знамениты производством оружия. Герцберг или Херцберг (Эльстер) – город в Германии в земле Бранденбург.
[4] Кочубей Виктор Павлович (1768—1834) – князь, российский государственный деятель. Александр I назначил Кочубея министром внутренних дел; работал в этой должности в 1803-07 и в 1819-25 гг.
[5]надворный советник – гражданский чин 7-го класса в Российской империи.
6 рейхсталер (имперский талер) — германская и прусская монета, называемая так до 1821 г.
[7] червонный, червонец – (от польск. Czerwony – золотой, пурпурный) золотая монета достоинством в разное время в 3, 5 или 10 рублей, которая предназначались, главным образом, для использования за границей.
[8] прогонные деньги — деньги, уплачиваемые за проезд по почтовым дорогам, рассчитывались по количеству верст и лошадей по почтовым правилам.
[9] коллежский асессор – гражданский чин 8-го класса в Российской империи.
[10] гражданский губернатор – непосредственный начальник вверенной ему губернии. В портовых городах и некоторых местностях, населенных казачьими войсками или находящихся на окраинах государства, существовали должности военных губернаторов.
[11] имена многих иностранцев в разных документов записывались по-разному, очевидно, по недостаточной грамотности писарей. Так, не учитывались двойные согласные, например, фамилию Rasmussen записывали как Расмусен.
[12] кошт – (от нем. Kost – стол, питание, рацион) расходы на содержание кого-либо.
[13] генерал от инфантерии — генеральский чин 2 класса в пехоте (стрелковых войсках) Российской империи, введенный императором Павлом I в 1796 г. Сенатор – член Правительствующего сената, высшего государственного органа России, подчиненного императору. С 1-й пол. XIX в. как высший судебный орган, осуществлял надзор за деятельностью государственных учреждений и чиновников. Кавалер – дворянский титул с XVIII в. в России.
[14] верста – старорусская мера пути, равная 1066,8 м.
[15] прочетный открытый лист или прочетная грамота — документ, дающий особые права и преимущества, например, при поездках, для беспошлинного провоза товаров и т.п.
[16] Шлезия – старое название Силезии, исторической славянской области, входившей в состав Пруссии. По решению Потсдамской конференции 1945 г. Силезия вошла в состав Польши.
[17] Вотка — имеется в виду Воткинский завод.
[18] белое оружие – старое собирательное название холодного оружия.
[19] пенсион – старое название пенсии.
[20] Лифляндская губерния – официальное название территории северной Латвии и южной Эстонии в XVII-XX вв.
[21] титулярный советник – гражданский чин 9-го класса в Российской империи, соответствовал капитану в армии.
[22] Тесак представляет собой небольшую саблю, которой вооружались нижние чины пехоты, артиллерии и инженерных войск. Тесаки появились в русской армии в середине XVIII века и постепенно заменили шпаги.
